Пятница, 29.03.2024, 05:26
Главная | Мой профиль | Регистрация | Выход | Вход Вы вошли как Призрак | Группа "Гости"Приветствую Вас Призрак | RSS
[ Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум "За горизонтом" » Ориджиналы » Слэш » Кровь на палитре. Нехудожественный этюд (мини, R, angst/психоделика, сайд-стори к Mascarade №2)
Кровь на палитре. Нехудожественный этюд
Rex_Noctis5553
Дата: Суббота, 07.05.2011 , 22:54 | Сообщение # 1
Догадывается о магии
Группа: Модераторы
Сообщений: 32
Репутация: 0
Статус: Offline
Название: Кровь на палитре. Нехудожественный этюд
Автор: Rex_Noctis
Бета: человек, знающий русский язык, - тут может быть твое имя spiteful
Направленность: слэш
Рейтинг: R
Пейринг: Винс/Алфи
Жанр: ангст, психоделика
Статус: закончен
Размер: мини
Саммари: «Когда я тянусь к нему за поцелуем, то не хочу думать о том, как нуждаюсь в этом высокомерном, вздорном мальчишке; как не хочу думать и о том, есть ли ему уже восемнадцать, как моему племяннику, или тюрьма теперь плачет по мне с еще большим надрывом… Вообще думать не хочу — мышление полезно лишь с точки зрения прогресса, полароидного модернизма; для всех этих людей, чужой кровью пишущих нехудожественные этюды и новые строчки в истории самих себя...»
Отказ от прав: Реально, это все мое?))
Предупреждения: Кроме графы «автор», читателю стоит узнать про такие моменты, как легкий оттенок садомазохизма, психоделику и парочку нехороших взрослых слов.


Дитя ехдно, умно, жгливо и запасливо


Сообщение отредактировал Rex_Noctis5553 - Суббота, 07.05.2011, 22:59
 
Rex_Noctis5553
Дата: Суббота, 07.05.2011 , 22:56 | Сообщение # 2
Догадывается о магии
Группа: Модераторы
Сообщений: 32
Репутация: 0
Статус: Offline
— Любовь — единственное, от чего мы можем зависеть в этом мире.
— Любовь — это последнее, от чего стоит зависеть. Люди говорят, что любят, но все меняется. Единственные константы — это смерть и налоги.
Дин Кунц, «Ключи к полуночи»

Если собрать в кучу всех этих милых и добрых людей, которые меня на дух не переносят, то наберется массовка для масштабных киносъемок; но меня это не волнует. Если мне скажут, что я псих, садист и беспринципная скотина – я соглашусь с этим, и в кои-то веки скажу людям правду. И я никогда не умру естественной смертью – просто потому, что это недостаточно пафосно. А если от старости, то еще и совсем не эстетично…
В общем, гендерный опросник Кеттела в таких случаях выдает «Моральные установки неусвоены, или являются сугубо корпоративными»…
Так какого, спрашивается, хрена сейчас происходит? С какого перепуга я сижу и думаю, что не должен был?
Усевшись на край кровати и упав в объятья убогой рефлексии, я разглядывал узкие, острые буквы на клетчатой странице тетради и нервно щелкал колесиком зажигалки, с каким-то мазохистским удовольствием слушая звук, так раздражающий в отсутствии сигарет. Курить в очередной раз бросил, в очередной раз начав, и в очередной раз собираясь начать, и… да, я запутался, чертовски запутался…
Чем хороши мальчики Бриджит? Ну, выгодным вложением средств и примитивной схемой логических действий – с ними можно делать все, что душе угодно: крейзи-меню «Firmament» поистине не знает границ; а этим ребятам, в общем-то, плевать на то, как ими пользуются. Лишь бы не покалечили. И, каким бы монстром меня все не считали, я никогда не доходил до того, чтобы причинить кому-то из них ощутимый вред…
Но этот парень… он будит во мне две крайности, за долгие годы пришедшие к какому-никакому компромиссу, жившие в негласном симбиозе. Мне хочется быть и грубым, и нежным, и жестоким, и внимательным, и еще черт знает, каким. Хочется после очередной колкости разбить ему губы в кровь, после чего осторожно, с опаской целовать, и еще долго потом чувствовать у себя во рту этот сладковато-металлический вкус. Мне нравится держать его в напряжении; видеть, как нервно сужаются зрачки, уступая больше места пронзительной голубизне. Красивый оттенок, васильковый… У него глаза заметно темнее, чем у Молли, чтоб ей век в Англии оставаться…
Я трахаю сына Маргарет Стоукс. Это смешно и кошмарно. Но в какой-то миг то, что это делаю не только я, стало никак не решаемой проблемой. И каждый раз, когда все эти уроды лапают Алфи, я чувствую, как моя крыша съезжает, не заплатив за аренду; уж молчу про свои возвышенные чувства к Викторио и руки, тянущиеся к тщедушной смуглой шейке этого кривляки. В такие моменты разум затуманивается, поддергивается багряной пеленой; это словно бы масляная краска, щедро разбавленная растворителем.
Плесни еще краски
Нет.
Пролей кровь.
Я не хочу этого делать.
Ты хочешь.
Я никогда не хотел.
Не лги.
Иди на хуй!
Усилием воли я замыкаю реальность на себя, отсеивая все посторонние мысли. До меня доносится мерный, едва слышимый звук. Дыхание… Вскидываю голову. Алфи стоит возле двери, прислонившись спиной к стене. Тонкие руки скрещены на груди, мрачный взгляд из под пушистой светлой челки не предвещал ничего хорошего. Я знаю этот взгляд… он неминуемо ведет к потере мной нервных клеток.
– Таким взглядом мог бы глядеть нацист, оказавшийся в китайском квартале без оружия.
– Ничего более умного я от тебя и не ждал, Блэкстоун. Да и что можно ждать от деструктивно мыслящего мужлана?
Он всегда попадает в цель, если хочет меня чем-то задеть. Прирожденный психолог.
– Не больше, чем от утонченных венецианских куртизанок, по ошибке переродившихся в мужском обличье, – с усмешкой парировал я. Все мое нутро словно бы затопило какое-то злобное веселье… хотя, не исключено, что это четыре бокала коньяка; эмоциональный мусор же – банальное следствие подобного аперитива.
Алфи чуть плотнее сжал губы. Я видел, как тонкие ноздри гневно раздуваются, а щеки заливает краска – все та же, нежно-прозрачная, разбавленная растворителем.
– Ты очень кстати напомнил, где мое место, – он холодно, ядовито усмехнулся, чуть склонив голову. Длинная прядь волос коснулась уголка губ, и он раздраженно заправил ее за ухо. – И мне не стоит это забывать, верно?
С этими словами Алфи подошел ко мне и неторопливо опустился на колени. Но я, стараясь сдержаться и не отвесить ему хорошую оплеуху, осторожно перехватываю руку, скользнувшую было по моему бедру.
– Какого черта?
– Согласно прейскуранту, милый, – явно копируя Бриджит, протянул Алфи, картинно кривя губы и заламывая брови. Свободной рукой я зарываюсь в его волосы, оттягивая их назад и заставляя О'Нила посмотреть мне в глаза. Его лицо было равнодушно-презрительным, но я не без удовольствия наблюдал, как сужаются зрачки, чернота вытесняется синевой, напрочь вышибающей из головы все эти пошлые «лазурь небес» и «медный купорос».
Боится. И чем сильнее он меня боится, тем больше я ценю те моменты, когда он весь в моей власти; когда сам жмется ко мне, словно бы испуганный котенок; когда отдает себя сам.
Он же тебе доверяет.
Заткнись же.
Если ты трахнешь его без презерватива, он не побежит сдавать анализы. Если возьмешь нож, он даже не подумает, что ты хочешь его зарезать…
Заткнись!!!
Мне срочно нужно либо успокоиться, либо выпустить пар. В такие моменты ощутимо не хватает регулярных тренировок по кикбоксингу – там я мог с чистой совестью кого-нибудь отделать. Не набрасываться же на это несчастное существо, которое связалось со мной в результате стечения обстоятельств?

***
Обстоятельства, во всем я виню именно их. Да, слово «фатальность» всегда было в моем понимании синонимично слову «фуфло». Но…
Ровно полгода назад меня волей судьбы и документов занесло в родной Манчестер; потом, как следствие, в Лондон, к Джин. Не в меру деятельная сестрица, придушив меня галстуком, потащила на выпускной к племяннику, обосновав это отсутствием респектабельного спутника жизни – мол, на худой конец и ты, братишка, сойдешь.
В общем, я сидел на складном стуле, страдал себе с петлей на шее и разглядывал смазливого мальчишку, хорошо поставленным голосом произносящего в меру пафосную речь. Лучший ученик выпуска, или что-то в этом роде… неважно; исходя из того, что это был сын Стоукса, в подлинность его академических достижений верилось с большим трудом.
Яркое солнце делало это существо с замашками альбиноса и вовсе белым – белая кожа, белые волосы. Большие глаза с такого расстояния казались темными, цвет различить было сложно даже с моей дальнозоркостью. Голубые, наверное, как у мамаши – Сэм говорил, что сын Молли очень на нее похож. Впрочем, какая разница?
Я сейчас подохну в этом жутком месте, а свое барахло даже завещать некому. Грустно как-то…
Собственные мысли начинают меня пугать. Либо я перегрелся, либо старею; многовариантный выбор здесь неуместен, ибо на собственном настроении можно будет смело ставить крест. А так я могу мирно списать все на коварные излучения, и с чистой совестью возомнить, что мне девятнадцать, а не двадцать девять. Ровно до тех пор, пока не обнаружу седой волос или морщины; тогда придет время раскупорить бутылку «Хеннеси» с благородной целью нажраться до беспамятства и обнаружить, что алкоголь уже срубает не так, как раньше.
Мой взгляд останавливался на этом парне, Альфреде, еще несколько раз. Каюсь, привлекательное лицо всегда было главным критерием отбора; тем, что привлекало меня больше всего остального вместе взятого. Считывать едва заметные перемены эмоций с красивого лица – это почти эротическое наслаждение.
Он действительно красив. Не портит ни бледность, ни худоба, ни равнодушное выражение лица, ни даже эта вопиющая женственность – она принадлежит не ему, уж я-то знаю. Черты лица почти идеально правильные с точки зрения пластики, разве что челюсть узковата. Такое впечатление, что искусный скульптор высекал из мрамора женщину, но на полпути передумал и попытался придать своему творению мужской облик.
Мрамор… да нет, слишком монументально. Это совсем не мраморная статуя – максимум фарфоровая куколка. С таким в постели не слишком интересно, да и что за эмоции можно считать с личика куклы?..
«О чем ты думаешь, Блэкстоун?» – одернул я себя. Да уж, неделя наедине с правой рукой кого угодно заставит рассматривать семнадцатилетнего мальчишку в качестве сексуального объекта. В Лондоне я плохо ориентируюсь; это не Беркли, где я всегда мог пойти в клуб и склеить любого понравившегося парня; если уж совсем лень, то пойти в бордель, благо бизнес госпожи Фонтэйн цветет и пахнет дорогим парфюмом по всей Калифорнии.
Это-то и стало моей персональной фатальностью. Но персональным фуфлом назвать язык не поворачивается.
***
– Почему ты не оставишь меня в покое? – Алфи все так же сидит передо мной на коленях, время от времени вяло пытаясь высвободить руку. Но я не отпускаю. Не хочу отпускать – значит, не буду. И все тут.
Это так по-детски. Но рядом с ним я становлюсь клиническим дебилом – и этим можно дополнить список вещей, которые меня в нем пугают.
– Ты сам позвал.
– Ты же позвонил.
– Ну так не брал бы трубку.
– Пока мне есть, кому ответить, я не могу противиться этому желанию, – на лице Алфи снова эта усталость, которая обычно не идет в комплекте с его возрастом. – Так почему?
Это искреннее непонимание на его лице... Потому что не могу, идиот.
– Мне этого не хочется. Пока.
Услышав это «пока», он впивается в меня возмущенным взглядом. Ему так идет, когда кровь приливает к щекам, делает губы ярче…
Я законченный филофоб, и меня это не тяготит. Но, если я не могу полюбить другого человека, то почему бы мне не полюбить его идеальные губы? Когда они зацелованные, влажные, то это такое несусветное порно, что иногда лишь при одном взгляде на них у меня сбивает дыхание, а брюки становятся тесными.
Когда я тянусь к нему за поцелуем, то не хочу думать о том, как нуждаюсь в этом высокомерном, вздорном мальчишке; как не хочу думать и о том, есть ли ему уже восемнадцать, как моему племяннику, или тюрьма теперь плачет по мне с еще большим надрывом… Вообще думать не хочу – мышление полезно лишь с точки зрения прогресса, полароидного модернизма; для всех этих людей, чужой кровью пишущих нехудожественные этюды и новые строчки в истории самих себя.
– Отвали, Блэкстоун. С клиентами не целуюсь.
Я снова злюсь. От выпитого, от сказанного, и больше всего – оттого, что это моя последняя возможность целовать Алфи; возможность, которую я из-за его же упрямства могу упустить.
– Раньше ты не соблюдал заповеди Бриджит так охотно.
– Раньше ты не называл меня шлюхой.
Понятно. Решил поиграть в обиженную сучку.
А ему что, не на что было обидеться?
Это смешно, когда ты, голос из сортира, становишься ебаным блюстителем морали.
Ты облил его грязью, от которой пытался очистить. Мне, вообще-то, тоже смешно. Посмеемся вместе?
Я не умею извиняться. И я не представляю, как сказать «Прости, Алфи, я просто ревную, хоть и не люблю тебя». Бред.
– А что я мог сказать?! – психопатический порыв таки не удалось сдержать. – Указать тебе на низость морального облика? Можешь считать меня каким угодно уебищем, но не лицемером.
– Ты мог просто уйти.
– Я не мог просто уйти! – слова срываются с языка прежде, чем я смог забить на решение не думать и все-таки подумал. Алфи замер, чуть приоткрыв рот в начале новой раздраженной реплики.
Да, детка, ты читаешь между строк не хуже меня; это удается тебе даже лучше, чем маржинальная торговля телом. Я снова лажаю, когда дело заходит о чувственной абстракции… но в этот раз я могу обернуть все в свою пользу.
Опускаюсь на пол рядом с ним. Аккуратно провожу кончиками пальцев вдоль линии скулы, после чего целую, уже не взирая ни на какие протесты. Мы ведь оба знаем, что не прозвучит ни мое «Прости», ни его «Да, кончено». Наш звуковой лимит не рассчитан на столь глупые растраты в валюте словесности, и не имеет другого обменного курса, кроме как прикосновений.
***
А я-то думал, вечер в «Firmament» станет очередным вечером, потраченным впустую. В ожидании, когда Бриджит освободится, и понимая, что сегодня этому случиться не суждено, я скучающе оглядывал представленный на сегодня ассортимент. Ежегодный аукцион, что означало отличный выбор и немаленькую цену – все с молотка, все нарасхват. Да и черт с ней, с ценой – непринципиально, сколько у тебя денег, когда ты не знаешь, сколько их у тебя вообще; знаешь только то, что ты можешь их тратить. Плевать… Так надо… Ведь чем больше ты ценишь что-либо, тем сложнее с этим расстаться.
Взгляд выхватил из толпы этих манерных образчиков красоты изящную фигурку в ладно скроенном костюме, скорее модельном, нежели классическом. Уж в чем-чем, а в одежде я разбирался – парень был одет не Рамоной. Тонкие ручонки подрагивали, сжимая края подноса, который просто не мог быть настолько тяжелым. Белоручка, значит. Со все большим интересом продолжаю оглядывать его снизу вверх; будто бы за секунду до наваливается это ощущение дежа вю при виде бледного, ничего не выражающего лица в обрамлении непослушных льняных волос; однотонно бледного, только яркие пятна глаз и рта. Поразительно смазливый: мальчик – девочка, девочка – мальчик…
Сказать, что я был в шоке – скромно и со вкусом промолчать. Я старался смотреть бесстрастно, а не таращиться на эту чудную картину; надеюсь, что это мне удавалось, уж насколько можно надеяться и сомневаться одновременно. Альфред тоже смотрел на меня – оценивающе так, не без интереса, хоть и сосредоточенный больше на собственной панике, нет-нет, а накатывающей на лицо чуть заметными волнами. Смотри, смотри – в сравнении с остальными я выгляжу охренеть как шикарно.
Ах, да. Я всегда выгляжу охренеть как шикарно. И не колышет. Конец аутотренинга.
Мои ненаглядные товарищи тоже времени даром не теряли, вот уже Генрих в лоб интересуется о расценках. Гребаный торгаш… Положительно, парня надо спасать хотя бы из соображений жалости.
И я спас. И я не думал, что потом нужно будет спасаться самому…

***
– Ты хочешь? – он снова отстраняется, легким движением руки мешая мне снова приблизиться.
Я его ненавижу. Не могу любить, так буду ненавидеть.
– Хочешь меня, Блэкстоун?
Вместо ответа я рывком подминаю его под себя, приговаривая к смерти очередную его дорогущую рубашку – что поделать, я ведь мужлан с деструктивным мышлением… Чертов Алфи, чертово ходячее порно. Как я могу сказать «нет»? Еще в тот треклятый день, поцеловав его – что, ужас и кошмар, не по правилам всем известного борделя, – я подсознанием, этим робким намеком на адекватность, понимал, что сиганул в трясину, любовно обнимая шестидесятифунтовый булыжник.
Его глаза, впрочем, куда хуже любой трясины. Они такие… синие. Ну, типа, это следует из дамских романов, которые могла бы почитывать Вирджиния четверть века назад: там, наверное, все эти избитые метафоры с сапфирами и водами океана. От себя добавлю креатив в виде джинсов и медного купороса… но я, кажется, повторяюсь.
А вблизи он совсем не альбинос. Брови довольно темные, ресницы тоже. Странное расщепление генетических признаков. Алфи похож на свою мать, но я рад, что он лишен ее плебейских черт – таких, как неестественно пухлые губы, закругленный подбородок и курносый нос. Кто-то скажет, что я зажрался, что мечтаю трахнуть идеального парня? Да, зажрался, и еще как; нет, не мечтаю, ни черта подобного. Во внешности О'Нила нет ничего, что бы меня не устраивало – включая эту бледность, эту излишнюю хрупкость, чуть заметные круги под глазами и россыпь веснушек на носу. Я не люблю его, но люблю даже мелкие недостатки его внешности.
Что ж, если бы моя логика имела материальный облик, я бы точно дал в морду этой гадине. За халтуру. И плевать, что женщин не бью. И плевать, что логика как объект абстрактна, и пола иметь в принципе не может.
Я пьяный в стельку – поэтому и заговариваюсь. Люблю в таком состоянии гонять на очередном спорткаре: а вдруг впечатает в грузовик? Или, что предпочтительнее, сразу в стену морга. Хорошо, что в Рай я не попаду – убийца, гей и подонок; еще я атеист, но атеизм хорош на трезвую голову и скудное воображение.
Его разум, чувства, многие поступки – все это для меня загадка, которую я тщетно пытался разгадать. Но с его телом я сложностей не испытываю, оно никогда не лжет. Это хотя бы отчасти помогало мне систематизировать свое поведение: быть ли мне грубым или нежным, жестоким или мягким. Надо сказать, мое чутье не подвело еще ни разу.
Вредно столько пить, Винсент. Вредно столько думать во время секса.
Наш с ним секс еще более странный, чем общение; хотя, скорее, это для нас тоже своеобразное общение, когда необязательно действовать друг другу на нервы, когда можно причинить друг другу боль; когда Алфи соглашается со мной, идет на поводу, отдает и берет предложенное мной. Такого у меня еще никогда не было. Думаю, не будет и впредь, не может быть.
В какой-то момент мне уже не хватает ощущения его горячих губ и бархатистой кожи; буквально впиваюсь в его шею, чтобы чувствовать губами биение пульса, чувствовать ток крови, каждую судорогу, сводящую мышцы. Оставляю на нем свои отметины, причиняю ему боль. И в гробу я видал правила Бриджит, этой малохольной проститутки – Алфи сегодня не на работе, и он весь мой, пусть это в первый и последний раз. Тихие, срывающиеся стоны, лихорадочные поцелуи, безотчетное блуждание рук по моему телу – я хочу взять столько, сколько смогу; хочу исключить из сегодняшней ночи понятие «мера».
– Открой глаза, – хриплым голосом прошу я, чувствуя, как его ногти сильнее впиваются в мою спину. Алфи послушно ловит мой пристальный взгляд из под полуопущенных век.
Я обожаю смотреть Алфи в глаза, когда он кончает, судорожно кусая губы и извиваясь подо мной. Совершенно пьяный взгляд; широкие, будто наркоманские зрачки с тонким голубым кантом радужки вокруг, аритмично подрагивающие ресницы. От этого кончаю и я сам, с каким-то особым наслаждением думая, какой же я извращенец…
…Алфи тяжело дышит, уткнувшись лбом мне в плечо. Я уныло смотрю на рыжего кошака, сидящего в углу комнаты и увлеченно вылизывающего переднюю лапу. У меня, кстати, аллергия на кошек, и через несколько часов моему носу станет очень грустно.
Да только мне и остается всего несколько часов, всего пара сотен минут. А потом нужно валить из этого города, пока еще есть такая возможность. Я собрал вещи заранее, зная, что не должен дать себе времени передумать. Я даже записку уже написал… изведя десять листов бумаги. Я…
Я люблю его глаза.
Я люблю его блядские губы.
Его я не люблю, разумеется… не могу просто, вот и все.
Бежать… пока не стало поздно, пока капиллярную сеть эмоций между нами еще можно разорвать.
Ведь чем больше ты ценишь что-либо, тем сложнее с этим расстаться. Так?
Запутался… черт, как же я запутался…

~Fin~


Дитя ехдно, умно, жгливо и запасливо
 
Форум "За горизонтом" » Ориджиналы » Слэш » Кровь на палитре. Нехудожественный этюд (мини, R, angst/психоделика, сайд-стори к Mascarade №2)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:


Copyright MyCorp © 2024
Хостинг от uCoz